Большинство из них раньше не были участниками боевых действий. Это люди, которые научились убивать каждый день. Это люди, которых могли убить каждый день. Каждый из них соприкоснулся со смертью с двух её сторон. Теперь им предстоит вернуться в мир, уже став другими людьми. Готова ли страна к их возвращению?
Ни одна страна ни в одну эпоху не вела войну со своей армией, вернувшейся с фронта – ни после победы, ни после поражения. С фронта вернётся часть народа, у которой изменилось многое, если не всё: реакции, привычки, сознание, память.
Все прошедшие войну, даже если их не задели пули и осколки, контужены войной. Её видом, её запахом, её ужасом. Кровью, грязью, страхом. Отпечаток возможной смерти лежит на каждом, кто прошёл войну.
Наша страна много раз принимала возвращавшихся фронтовиков. После Первой мировой. После Гражданской. После Великой отечественной. После афганской. После двух чеченских. Всегда это возвращение было трудным и для людей, и для страны. Всегда были послевоенные потери – и среди бывших фронтовиков, и среди оказавшихся рядом с ними мирных людей.
Вернуться в мир из того мира – значит вернуться в жизнь из другой жизни. Всем будет очень тяжело. И тем, кто воевал, и тем, кто выступал против. И тем, кто приветствовал 24 февраля, и тем, кто ужаснулся. И тем, кто подвергся репрессиям, и тем, кто проводил репрессии.
Испытание послевоенным временем выворачивает общество в не меньшей степени, чем испытание военным временем. Посттравматический синдром затронет всех. Всех нас коснутся осколки военного времени. Ничего не будет так, как было до 24 февраля.
Ещё один посттравматический синдром накроет экономику, когда ей придётся возвращаться из военного времени в мирное. Её будет трясти, как грузовик на просёлочной дороге. И в этом грузовике – не только боевые снаряды, у которых не будет целей, но и люди, у которых не будет работы.
Ещё один фрагмент из недавнего разговора на канале «Ищем выход» – о том, как жить людям в одном обществе после того, когда закончится то, что, кажется, не закончится никогда.
