Бравый солдат Швейк в современной России. О ценности литературного наследия Ярослава Гашека

Писателя с мировым именем Ярослава Гашека, 140-летие со дня рождения которого не очень заметно отмечали в России в 2023 году, равно как в том же году – 100-летие со дня смерти, в лингвистических кругах называют «автором одной книги», несмотря на большой литературный и даже постановочный бэкграунд – более 1500 прижизненных публикаций коротких рассказов и юморесок. Эти оценки спорны.

Тем не менее недоконченный при жизни роман «Приключения бравого солдата Швейка во время мировой войны», разошедшийся несколькими версиями, но с одним главным героем, а также дополненный после смерти Гашека Карлом Ванеком, настолько актуален сегодня, что переоценить его невозможно. При внимательном чтении обнаруживается очень много аналогий с предвоенной ситуации в «лоскутной» Австро-Венгерской империи (Австрии), куда входила и Чехия – родина Гашека, много «параллелей» с мобилизацией, полицейским произволом, но главное достоинство литературного наследия писателя – неистребимый авторский юмор, «солоноватый» на вкус дам (как признавал сам Гашек), тем не менее сегодня именно он является важнейшим инструментом противостояния глупости и недомыслию как в политических решениях, так и в военной службе. Рассказать о страшном – смешно не каждый может…

Юмор одно из «жизнеспасающих» качеств человека также и в условиях ограничений свободы слова и, по сути, кастрации со стороны государства современной российской журналистики. Именно поэтому юмора и сарказма боится (по отношению к своим адептам) любая власть, именно поэтому юмор – бессмертен. Именно поэтому выдающее произведение Ярослава Гашека стараются не вспоминать, не рекламировать, предать забвению в нынешнее турбулентное время. Ибо слишком много аналогий, как и в истории войн, повторяемых, как говорят, сначала трагедией, а потом – фарсом. Прочитайте «бравого солдата Швейка», вы все поймете сами.

В источнике, который нельзя признать научным, «Википедия» относительно романа «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» (а также его нескольких незаконченных версий) чешского писателя с мировым именем Ярослава Гашека обозначено, что произведение «…представляет собой цепь едких сатирических новелл, описывающих жизнь Австро-Венгерской империи в последний период её существования». В целом верно, однако при внимательном изучении текста романа [2], а также многих научных рецензируемых работ по теме творчества Гашека, всплывают настолько интересные детали былого времени вековой давности, настолько герои романа и повествование автобиографично, а причинно-следственная связь явлений исторически значима и даже сегодня – в проекции реальных вызовов – современна, что нежелание обратиться к сей теме с нашей стороны могло быть признано лишь избыточной леностью и недомыслием. В процессе работы над темой определилось проблемное поле. Оно в том, что роман и в целом творчество Ярослава Гашека неоднозначно, автобиографично и до конца не изучено. Исследовательские перспективы и актуальность темы обозначены в том, что, во-первых, не все детали уточнены до апогея, во-вторых, и это главное, в том, что предложенная попытка связать день сегодняшний с описанным историческим периодом в романе Гашека претендует на новизну.

Это касается как условного повторения исторических коллизий, так и неизменного с точки зрения пост-лакановского психоанализа: мотивов и особенностей поведения и коммуникации людей, причинно-следственной связи явлений и когнитивных поведенческих реакций на вызовы времени. В этой части роман Я. Гашека представляет одним из уникальных источников для изучения не только в ретроспективе, но – для пытливого ума и ненарушенного (парциального) интеллекта признанных в научном сообществе деятелей – еще и средством для аналитики с целью предположений и уточнения вероятностей завтрашнего дня безотносительно места событий. С этих позиций и с опорой на источники (против «Википедии») валидные, верифицируемые - научные и рецензируемые нами предложены уточнение гипотез, анализ с претензией на объективность, и некоторые промежуточные выводы.

О ценности литературного наследия Гашека

По изучении биографии в доступных источниках Гашек представляется то анархистом, то авантюристом, то чудаком, скитальцем, не заботившимся о сохранении не только своей семьи, но и литературного наследия, и при этом потрясающим провидцем, заглянувшим в будущее. Последнее связано с тем, что Гашеком подмечена непреходящая актуальность в контексте современной нам социокультурной, а также социоантропологической ситуации. Именно провидческие детали творчества посредством оценочных суждений исследователей и интересующихся (читающих с целями познания масс) на волне эволюции разума и аналитики приводят деятелей культуры и искусства в непререкаемый пантеон классиков, что по меткому выражению литературоведа к.филол.н Андрея Аствацатурова о ценностной составляющей писателя для потомков «…Споры вокруг качества литературы часто бессмысленны. Автор, в том числе и классик, имеет ценность лишь в одном случае, когда он делает своего читателя соавтором и побуждает его самого сочинять, создавать искусство… Что же касается «объективной», надличной ценности и значимости, она может быть выяснена только одним способом – повлиял ли автор на последующие литературные поколения, или нет. Если он, в самом деле, повлиял, то какая разница, что по его поводу думают отдельные критики и филологи?... Какая разница, нравится мне или не нравится, к примеру, Тургенев? Мне он совсем не близок. Но влияние его на литературу, причем не только на русскую, а на западноевропейскую и американскую, весьма значительно. Поэтому он объективно велик.» - вполне оправдано и логично [4].

Такова надличностная репутация писателя с мировым именем, во многом им самим и порождаемая. Представляется, что и сегодня, имея даже «семи пядей во лбу» люди не смогут вполне понять образ и литературный потенциал чешского писателя с мировым именем - целиком, и лишь субъективно очерчивают ряд мотивов, биографических подробностей и отношений, помогающих вообразить масштаб личности. Ибо, обобщая, видят тенденции, а не нюансы и различия, что, впрочем, отличает обывателя от профессионала-лингвиста, внимательного к деталям. Внимательное изучение литературного наследия Гашека, особенно малоизвестных журналистских экспириенсов, увидевших в свет в период с 1901 по 1914 год, хранит еще много возможностей, и надо полагать, они исчерпаны вполне, несмотря на появления новых достойных трудов о Гашеке. В частности, в 1915 году из печати вышел один из сборников рассказов Гашека «Моя торговля собаками и другие юморески» (Můj obchod se psy a jiné humoresky). В сборник вошли рассказы, написанные в 1909-1914 гг., многие переведены на русский (Ю. Молочковский, 1958 «По следам убийцы», М. Скачков, 1927 «Роман о ньюфаундленде Оглу» (Román novofoundláka Oglu) [10].

В 1915 году писатель уже был мобилизован на фронт и служил в Галиции. Это знание раскрывает исследователям как минимум две возможности: уточнить в лингвистическом смысле особенности раннего творчества «Ярды» с опорой на уже имеющиеся профессиональные работы ([12], [15], [16], и др.) и обобщить, проследить эволюцию в творчестве писателя, во-вторых, принять как факт, что сам литератор признавал свое творчество разноплановым и в частности насыщенном юморесками, что следует из названия отдельных работ.

Если видеть в «классике» (проективно) детали, эволюция искусства представляется цикличной, связанной с социальными явлениями, а приемы и непостижимые «секреты творчества» не только завораживают читателя, заставляя давать себе труд задумываться над происходящим, но и кочуют из одной эпохи в другую. Средства выразительности языка и художественного синтеза как приемы художественного искусства транс-историчны, они сквозь эпохи и культурные паттерны формируют устойчивую культурную среду современности. В этом смысле и на основе незаконченного романа о бравом солдате Швейке мы полагаем уместным позиционировать Ярослава Гашека выдающимся культурным идентификатором собственной литературной школы и направления в литературе, которое известно, и в течении ХХ века неоднократно претерпевало трансформации и перипетии, не исчезнув совсем. Речь о тонкой грани между сарказмом и маньеризмом. На волне экспрессионизма критики и литературоведы «вернули» в историю искусства жанр «маньеризм» (по субъективным причинам считавшийся упадническим явлением) акцентировав чувства родства с тревожной, подвижной эпохой. Пусть для смелой «легализации» маньеризма нужны объективные доказательства и дополнительные исследования, однако и эту гипотезу мы не лишены возможности уточнить в перспективе. А пока доминирующим в творчестве Гашека представляется саркастическое отношение к действительности, что одновременно ярко выделяет писателя на фоне коллег по эпистолярному ремеслу.

Многогранность и творческая плодовитость

Удивительная многогранность творчества Ярослава Гашека, несмотря на огромное количество результатов исследовательских работ, не позволяет объять наследие целиком. Оно составляет более 500 рассказов и статей. Наследие Гашека актуально и сегодня, дает повод задуматься над происходящим в проекции реальных вызовов времени, кроме прочего подкрепленных сентенциями: «история повторяется, во-первых, как трагедия, во-вторых, как фарс» (приписывают Карлу Марксу, при этом автор неопределенно ссылается на Гегеля [6]) и «никто никогда не поймет автора хотя бы наполовину». В последнем случае, на наш взгляд, уместно провести аналогии с определением и значением искусства – как феномена и, не побоимся этой фигуры речи - незаменимой интеллектуальной опоры цивилизации, порождающей инновации в разных областях гуманитарных наук.

В подтверждающий пример приведем и Нравственный императив Канта, и предложим собственное определение: искусство – интеллектуальный процесс, в котором невозможно достичь устойчивой повторяемости опыта. От автора, сценариста нередко ожидают некую универсальную вещь, удовлетворяющую субъективное видение темы и проблематики общественных язв - со стороны и критиков, и главного редактора, и режиссера, в результате от творчества остается некий переработанный, кастрированный материал. Польза тоже есть: если не сжигаете свои рукописи, становитесь обладателем нескольких разных вариантов видения той же темы, каждый с особенными гранями и оттенками. Явление сие универсальное – непреходящее во времени и международное: Ярослав Гашек яркий тому пример - с учетом разных неоконченных версий эпопеи о бравом солдате Швейке, где во второстепенных героях фигурируют и «подпоручик Дуб» и «прапорщик Дауэрлинг». Поэтому в наследии Гашека несколько версий (или неадаптированных) в один текст «приключений Швейка» с разными названиями и даже героями, но объединенными одной сюжетной линией повествования.

Ссылки на автобиографичность

Ярослав Гашек состоялся как писатель, журналист и в целом профессионал в соответствии со своей планидой. Однако, нельзя понять человека, не зная его пути и биографии. В этом современным исследователям и почитателям таланта мастера художественного слова помогают результаты изысканий Сергея Солоуха [11]. К тому, что роман Гашека насыщен описанием автобиографических эпизодов достаточно много подтверждений. К примеру, такое. «Несколько лет назад у нас в Будейовицах на базаре случилась небольшая ссора: проткнули там одного торговца скотом, некоего Бржетислава Людвика» [2].

С. Солоух в единственной фундаментальной книге о романе Гашека, вышедшей в последнюю декаду лет («Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека») обоснованно уточняет как этот случай, так и многие другие, приводя сведения о действительности прототипов героев книги. В частности, «Подлинный пан Людвик не был торговцем скотом в Южной Чехии, а всего лишь навсего приятелем детства Гашека» [11]. Здесь и далее ссылки даны с учетом пагинации комментируемых фрагментов в связи с двухтомным изданием [2]. В настоящей работе текст сего издания принят опорным для ссылок и пагинации страниц, а также поименован как «источник».

Так в комментарии (С. Солоух) к стр. 127 [11] к портрету писателя сообщается, что «Анархист Гашек презирал младочехов, написал немало гадостей о них в своих журналистских материалах, хотя в партийном органе, газете «Národní listy» («Национальная газета»), в январе 1901-го дебютировал как рассказчик, да и позднее не чурался публикаций. И все благодетели его большой, но не слишком обеспеченной семьи были из младочехов» [15], [16], [17]. В комментарии из [11] (С. Солоух) к предложению про эрцгерцога «Если бы он был толще, то его уж давно бы хватила кондрашка, еще когда он в Конопиште гонялся за старухами, которые у него в имении собирали хворост и грибы» определяется ссылка на другого исследователя Ярослава Шимова [13]. «Возможно, тут уместно заметить, что Ф.Ф. [Франц Фердинанд – прим. А. Суомалайнена] был страстным охотником и по легенде перебил в своем имении чуть ли не сотню тысяч всяческих рогатых и хвостатых тварей. Во всяком случае, коллекция отрезанных голов, сохранившаяся в замке Конопиште, впечатляет и сегодня» [13].

«Гашек неплохо разбирался в особенностях и правилах католической службы не столько от того, что был рожден католиками в преимущественно католической стране, а прежде всего потому, что с девяти лет прислуживал в храме. Да сразу в двух, в монастырском иезуитском костеле Св. Игнатия Лойолы на Карловой площади (sv. Ignáce z Loyoly) мальчиков после песнопений щедро от пуза кормили, а в приходской церкви Св. Штефана на Штепанской улице (svátého Štěpána v ulici Štěpánská) раз в неделю даже оделяли долей от пожертвований» - комментарий к стр. 11 [2], дан в [11].

Заинтересованный или ангажированный страстью гастроном найдет тут полезные сведения о «коржалке» или способах приготовления водки. Эти сведения представлены в [11] комментарием к стр. 147 [2]. Уточняют популярную чешскую алкогольную карту не хуже, чем признанный исследователь В.В. Похлебкин в [9]. По теме алкогольных напитков уточним, что «Решением международного арбитража 1982 года за СССР были бесспорно закреплены приоритет создания водки как русского оригинального алкогольного напитка и исключительное право на ее рекламу под этим наименованием на мировом рынке, а также признан основной советский экспортно-рекламный лозунг – «Only vodka from Russia is genuine Russian vodka!» («Только водка из России - настоящая русская водка!») – предисловие к [9]; Гашек этого еще знать не мог. И таких разноплановых примеров много: весь текст романа в исторической ретроспективе развернут с подробностями, по которым можно проследить многие события жизни не только автора – Гашека, но и события мировой истории тех лет. Поэтому несомненная заслуга С. Солоуха в создании фундаментального исследования новейшего времени, изобилующего уточнениями и взаимосвязями подлинной биографии писателя с его литературным творением.

Швейк и Гашек в боевых действиях

В комментарии [11] к стр. 153 Источника раскрываются факты добровольного присоединения Ярды к Чешскому освободительному легиону (далее – Легион) в феврале 1916 года: будущий автор «приключений Швейка» из Тоцкого лагеря для военнопленных перебрался в Киев, где уже летом того же года был штатным членом редколлегии журнала «Čechoslovan» (см. комм., ч. 1, Предисловие, с. 21) [11]. Любопытно, что «В ту пору настроения чехов, перешедших на русскую сторону, были по большей части панславистские и монархические. Любопытно, что бывший анархист, а ныне военный журналист Гашек, с 1916 по 1917 был одним из страстных проводников самых консервативных идей» [11]. К тому времени, когда лидер чешской оппозиции того времени и будущий президент республики Томаш Масарик (Tomáš Garrigue Masaryk) договорился с Верховным правителем России (адмирал А.В. Колчак) о транзите Чехословацкого добровольческого корпуса через Владивосток (в иных источниках – «белочехи») для продолжения войны на стороне государств Антанты, Ярослав Гашек весенней распутицей 2018 года покинул ряды Легиона и сдался «красным», а затем в относительно короткий срок стал комиссаром в отделе пропаганды 4-й Армии и одновременно переводчиком. Вскоре он уже участвовал в боевом походе и даже исполнял должность заместителя коменданта г. Бугульма (ныне Республика Татарстан) [8]. Добавить надобно, что Т. Масарик в чешской историографии позиционируется также как «патрон корпуса чешских легионеров в России». Подтверждающие сведения верифицируемы также благодаря комментариям к исследованию [11].

Исследователь С. Никольский внес свой вклад в исследование творчества Гашека, предложив результаты изысканий его наградных документов с опорой на полученный им по запросу «Персональный вестник министерства национальной обороны» (он издавался типографским способом) для уточнения наградных документов отдельно Швейка и Гашека. «В номере от 19 июля 1947 года в официальном сообщении, подписанном министром обороны Людвиком Свободой и озаглавленном «В память битвы у Зборова были награждены», содержался полный алфавитный список лиц, удостоенных награды «Зборовской памятной медалью». Черным по белому была напечатана и фамилия Йозефа Швейка с указанием воинского звания: «ефрей(тор) зап(аса) Швейк Йозеф» [7]. Так нашло подтверждение реальное существование в австрийской армии чешского солдата по имени Йозеф Швейк, и особенностей службы на восточном фронте во время Первой мировой войны, а также период пребывание в русском плену (в лагере военнопленных под Тоцком), служба в чехословацких добровольческих частях в России, и участие в битве у Зборова, в которой, между прочим, участвовал и Ярослав Гашек, награжденный «за дело» в октябре 1917 года серебряной Георгиевской медалью «За храбрость» [7]. Никольский предполагает, что на основе верифицируемых архивных документов Гашека (по русскому периоду службы) уместен вывод о том, что автор эпопеи «ходил по улицам Киева, Ташкента, Самары, Челябинска, Тюмени, Иркутска, Владивостока...» [7].

Актуальность наследия Я. Гашека

Одна из доказательных концепций в уголовном праве еще со времен Римского права опирается на триаду: время, место, способ. Способ очевиден – литературная форма самовыражения и постфактум влияния на цивилизационную эволюцию людей. Доподлинно неизвестно – хотел ли Гашек для будущих поколений «войн и катаклизмов», тем не менее избыточные административные барьеры, чиновничью (и не только) глупость и политические конфликты он высмеивал вполне конкретно и оригинально. «В то время как здесь короля били тузом, далеко на фронте короли били друг друга своими подданными» [2]. Если это не элемент политической сатиры, тогда что же это?

Актуальность наследия Я. Гашека можно рассматривать в нескольких ипостасях. Нам представляется важным обратить внимание на факторы места и времени, важно определять актуальность эпохи в формате «здесь и сейчас». В проекции любезного нашего Отечества в 25-м году ХХI века. Что касается места, то роман имел первоначальное название с упоминанием России «Похождения примерного солдата Швейка во время мировой и гражданской войн, как здесь, так и в России» («Osudy dobrého vojáka Švejka za světové i občanské války zde i v Rusku» - подлинное рекламное объявление 1921 года воспроизведено в [14], с. 284). На это ссылается современный исследователь-гашековед С. Солоух в [11].

В 1977 году собрание сочинений, в которое включен роман Гашека о Швейке выпущен в СССР рекордным тиражом в один миллион экземпляров – с переизданиями (в 1964 году – пять миллионов) [1] (Буганова). К этому можно предложить логичное разъяснение: общественные язвы видят не только в социальной страте политического истеблишмента, но и обыватели, а мотивы и особенности работы чиновника, требования к компетенции не сильно изменились за 102 года (3 января 1923) после смерти Ярослава Гашека. Свойственные в любое время, но в разной силе социальное расслоение граждан, показуха, стяжательство, избыточная отчетность и в целом глупость – актуальны, неистребимы и сегодня. Поэтому сатира героев произведений Ярослава Гашека востребована и продолжает анализироваться в проекции сего дня.

Несмотря на то, что роман «Похождения бравого солдата Швейка» является безусловной классикой, а биография его создателя сплетена с российской историей и культурой, несомненно повлияла на нее, нельзя сказать, чтобы Гашеку и его творчеству было посвящено заслуженное число исследований, - скорее, напротив. Исследования в связи с событиями сегодняшнего дня и во многом автобиографичного романа Гашека претендуют на новизну. И дает исследователям перспективы для уточнения фактов и гипотез. Особенно представляется интересным уточнение причинно-следственной связи явлений и событий в старой Австро-Венгрии мастерски доведенных до нас писателем-описателем, в сравнении и корреляции с событиями сегодняшнего дня как в обширном нашем государстве, так и в странах Европы (в частности Чехии, Венгрии и Австрии).

Заслуги переводчиков и перспективы

В Хартии переводчиков, принятой на IV Конгрессе Международной федерации переводчиков (FIT) – в Дубровнике близко к тексту сказано, что перевод должен сближать языки и народы, а не разобщать их. Для русскоязычного читателя они огромную работу проделали наши соотечественники, переводчики рассказов, юморесок и романов Гашека. Особенности сюжетов, связанных с переводом романа Гашека, невозможно умолчать.

Этнограф, фольклорист, лингвист и член Пражского лингвистического кружка П.Г. Богатырев выпускник историко-филологического факультета Московского университета, а в период 1922-1939 гг. сотрудник советского полпредства в Чехословакии в разное время стал автором нескольких версий перевода книги «Похождения бравого солдата Швейка»; впервые в переводе Богатырева на русский язык две части романа Ярослава Гашека — «В тылу» и «На фронте» вышли в 1929 году с предисловием В.А. Антонова-Овсеенко и рисунками Г. Гросса. Часть с условным названием «Швейк в плену» была переведена позже. Полный перевод, признанный классическим, украсил полки книжных магазинов в СССР в 1956 году от «Гослитиздата» (Москва и Ленинград) под названием «Похождения бравого солдата Швейка в мировой войне». Экзистенциальная и профессиональная компетенция и мотивация помогли молодому ученому улучшить контекст. Кроме того, П. Г. Богатырев на I съезде славянских этнографов и географов (Прага, 1924 г.) сделал доклад «Этнографические поездки в Подкарпатскую Русь. Опыт статического исследования». Точный перевод эпопеи Гашека как уникального источника фольклорной информации на русский язык лингвисты могли предложить - как «Судьбы (истории) примерного солдата Швейка во время мировой войны». В русско-чешских словарях не могло быть слова «бравый». Однако слово «brav», равнозначное русскому слову «бравый» есть в немецком языке. С подсказки Греты Рейнер этим воспользовались первые переводчики эпопей Швейка Зуккау (на немецкий) и Богатырев, без сомнения профессионалы, сказавшие свое слово и усилившие иронический смысл контекста, ибо в оригинальном «проекте» (название выше) такой смысловой наполняемости не предполагалось. Весьма удачная лингвистическая находка, а эпитет как нельзя лучше подходит к солдату Швейку - не к «добрейшему» вояке и не к «примерному» [1]. Существительное «Похождения» в название эпопеи тоже пришлось как нельзя кстати.

Любопытные сведения из биографии П.Г. Богатырева (1893–1971) сотрудника отдела печати в советской миссии, где Петр Григорьевич занимался переводами местной прессы приводит в эссе «Усыновленный коллективом» доцент филологического факультета ВШЭ А.Л. Лифшиц. В частности, речь о том, как редактор государственного издательства «давил» на переводчика для замены емких и ярких эпитетов. По словам замечательного чешского филолога Яна Мукаржовского «Богатырев был классическим типом ученого того времени, когда еще не перевелись ученые чудаки» [5]. Активно трудились над литературным наследием Ярослава Гашека и другие переводчики, среди которых выделяется Михаил Скачков (перевод первой части романа увидел свет в 1928 году). Скачков примерно с 1924 года числился сотрудником-переводчиком дипломатической миссии СССР в Чехословакии, совместно с коллегами подготовил «Экономический бюллетень» миссии [3], [17].

Отдельное перспективное направление исследований предполагается в уточнении лингвистического смысла заимствованных в романе-Источнике слов. К примеру, выражение «Seberte ty monatky», řekl polní kurát Švejkovi» переводимое как «Собирайте манатки, - сказал Швейку фельдкурат» (С. 162 [2]) является       русизмом, вводящим в заблуждение чешско-язычных исследователей в связи с этимологией фигуры речи «монатки», в чешском языке такой формы нет. Если опираться на комментарий на стр. 11 [11], то разъяснение следует искать в корне слова monato – «месяц», и по смыслу фраза не носит значение моментального ухода Швейка от фельдкурата Каца, а лишь «через месяц». Тогда для исследователей открываются новые темы и возможности по исследованию «русизмов» или иных заимствований из других языков в романе Я. Гашека. А это весьма интересные исследования будущего времени. Ибо исследовать соотечественника продолжают и в самой Чехии. В Праге в 2016 году увидел свет научный сборник, составленный Франтишком А. Подгайским, «Фикции Ярослава Гашека», который открывает фотография (от 24 апреля 1964 г.) двух российских почитателей гашековского творчества с информацией: «Тираж гашековских произведений в СССР - пять миллионов экземпляров [1].

Критические особенности

Критиков и биографов Ярослава Гашека в мире достаточно. Неудивительно, когда речь о ярком литераторе и творчестве, не оставляющим равнодушным. В теологическом праксисе в вопросе веры, кроме прочего, известен триумвират понятий, напоминающих условный светофор: «горячий», «холодный» и «теплый». Удивительным образом прочитавшие эпопею Швейка тут же разделяются на принимающих и не принимающих; от последних можно услышать «он что, идиот, или издевается над военной службой?» в проекции – он издевается над нами. Не это ли самая сладкая для настоящего писателя слава? Произведение заставляет задумываться, когда неравнодушию как «подлости души» нет места.

Герой Гашека со своей историей-анабасисом испытаний заслужил такие эпитеты как «трудно найти человека, у которого было бы больше оснований умереть», а все его истории или «цепь едких сатирических новелл, описывающих жизнь Австро-Венгерской империи в последний период ее существования» можно уподобить mauvais ton (дурному тону), однако на помощь приходит ответ из психоаналитики и выбора личного отношения к любым событиям, отношения, свойственному главному герою романа: «жизнь полосатая, но цвета мы можем выбирать сами». Мы не лишены возможности гипотетически предполагать, что «стиль Швейка» под прикрытием «идиотизма» является спасительным для выживания во времена войн и техногенных катастроф. С таким субъектом попросту никто не хочет связываться, и много с него не возьмешь, так как карманы шинели Швейка пусты, кроме курительной трубки; как показано в эпизоде досмотра вахмистром в отделении жандармерии в Писеке. Неудивительно, если многие миллионы (как показано в обзорах) читателей, соглашаясь в ряде проблемных вопросов со Швейком, примеряя на себя те же поведенческие реакции, заимствуют и его стиль, для защиты от государственной (по сентенции «государство – организация насилия над трудящимися») машины любого свойства. Главный герой откровенен: «Без жульничества тоже нельзя… Если бы все люди заботились только о благополучии других, то еще скорее передрались бы между собой» [2]. И архетип Швейка в современном исполнении не несет угрозы обывателю, но страшен для власть предержащих и в целом упорядоченной системе управления государством. От того Швейк (и Гашек) привлекают внимание как обывателя, так и высших бонз как возможный субъект пропаганды; саркастический стиль писателя – рассказать о страшном и глупом смешно - проанализировали, частично методически заимствовали, «кастрировали» и импортировали для советского искусства – в Василия Теркина и других героев. Такой взгляд критиков формирует комплекс и провоцирует бездумный импорт методов и решений, в том числе в анализе искусства. А искусство - по авторскому (Суомалайнен) определению – интеллектуальный процесс творения с невозможностью достигнуть устойчивой повторяемости опыта. То есть каждая последующая версия работ даже по одной теме отличается от предыдущей. Причем определение универсально и касается даже проблематики искусства военного. Уместно вспомнить: «художественная вселенная настолько основательно структурирована вокруг оценочности, что требования объективности, если их воспринимать всерьез, представляются всего-навсего ханжеством», - писал искусствовед Лео Стайнберг [6].

Выводы

Для дальнейших исследований, выводов, обобщений и уточнения фактов, на наш взгляд, уместно предложить следующие направления научных изысканий.

В области лингвистики:

• исследования «русизмов» или иных заимствований из других языков в романе Я. Гашека;
• опыт российских переводчиков как способ поиска ярких и точных эпитетов в других языках на примере нахождения характеристики «бравый»;
• определение научной литературной школы через культурную идентификацию (направления литературы с условным названием «швейковщина» или, к примеру, гашековедение);
• изучение литературного наследия Гашека, особенно малоизвестных журналистских экспириенсов, увидевших в свет в период с 1901 по 1914 год, хранит много неисчерпанных возможностей;
• уточнение возможных взаимосвязей жанров маньеризма и «честной сатиры» Я. Гашека; 

В области исторической ретроспективы:

• уточнение по месту и времени перемещений Гашека (на основе автобиографического контекста в романе) в России в сентябрь 1915 (пленение) - декабрь 1920 гг. (возвращение в провозглашенную независимой Чехословацкую Республику);
• уточнения фактов по малоизученному периоду нахождения заключенного №294217 (Я. Гашека) в плену в России - в лагерях военнопленных Дарница (под Киевом) и с. Тоцком (Самарская губерния) до весны 1916 года времени вступления в Чехословацкий добровольческий корпус.

В области политических перспектив:

• уточнение причинно-следственной связи явлений и событий в старой Австро-Венгрии мастерски доведенных до нас писателем-описателем, в сравнении и корреляции с событиями сегодняшнего дня как в обширном нашем государстве, так и в странах Европы (в частности Чехии, Венгрии и Австрии);
• проекция политической сатиры Гашека в нашем турбулентном времени.

В области социологических наук:

• массовость явных и скрытых последователей и приверженцев стиля Швейка в XXI веке;
• предпосылки совершенствования социокультурной ситуации в социальных стратах и их ролевых ожиданий.

В области психологии и психоаналитики:

• поведение Швейка как защитная реакция на вызовы времени, проработка-обоснование и введение в научный оборот понятия «синдром Швейка» по аналогии с «синдромом Мюнхгаузена»;
• особенности паттернов поведения и творческой реализации литераторов, прошедших горнило войн (Гашек, Роте, Э.-М. Ремарк, Э. Хемингуэй, Б. Васильев, Ю. Бондарев и мн. др.).

А также другие, в том числе комплексные возможные направления и идеи на стыке научных областей, которые мы не лишены возможности генерировать и разрабатывать на основе многих уже состоявшихся результатов исследований наших коллег и рожденных также как итог собственной аналитики по теме. Несмотря на то, что литературное и философское наследие Ярослава Гашека на примере незаконченного романа о «бравом солдате Швейке» переосмыслено многократно, для исследователей и «пытливого ума» остаются новые возможности.

Прошел достаточный срок – более 100 лет, чтобы остыть от желания быть причастным к «комедии посмертных лечений» в форме коммеморации и панегирик писателю с мировым именем - Ярославу Гашеку. Его творчество ярко отличается незавершенностью, сиречь отсутствием консервации, статики даже в щекотливых темах сарказма, гражданским протестом литератора, противопоставленного карательным «шпицрутенам» государственной машины времен заката Австро-Венгрии образца I Мировой войны. Ни одна статья не может ярко всесторонне выразить фигуру мирового значения Ярослава Гашека, можно лишь уточнить связь признанных главными работ с фактической ситуацией участия в боевых действиях, испытаниями пленом и последующей работы комиссаром Красной армии в Бугульме и Сибири. Эта проекция в исторической ретроспективе помогает очертить мотивы и особенности «писателя-описателя» в связи с его биографией, масштабом личности и творчеством, составившем автору имя.

Если романы «семейного упадка» с примерами направления в творчестве Н.Е. Салтыкова-Щедрина являют распространенный жанр на рубеже веков, намекают на торжество одинокого прозревшего персонажа в традициях уже соцреализма, то архетип Швейка в литературном экспириенсе видится в самостоятельной, уникальной нише. В «Пошехонской старине» тенденция романа «семейного вырождения» видна отчетливо. Отчасти сближает сии произведения, казалось бы, антагонистичные направления, непреднамеренный путь автора «Бравового солдата Швейка» как повествование об упадке эпохи, полной противоречий и торжестве (или, наоборот, катастрофе) ее представителей; либо они гибнут показательно, либо прозревают и устремляются к будущему. Эта с позволения сказать «общность» мысли прослеживается «через поколения и границы», и коррелирует, пусть и неявно, с традициями соцреализма; не сговариваясь их показали М. Горький в «Фоме Гордееве» и даже в «Братьях Лаутензак» Леон Фейхтвангер. Что касается наиболее приближенных по времени и антуражу к «анабасису Швейка» заслуживающих интереса интеллектуальных продуктов эпистолярного жанра, несомненно роман «Спор об унтере Грише» из незавершенного цикла романов Арнольда Цвейга «Великая война белых людей», Йозефа Роте «Марш Радецкого» и «Человек без свойств» Роберта Музиля – представляют соответствующий интерес исследователей литературного наследия, аккумулированного в мировой копилке.

Швейка «не спрячешь». В истории литературы попытка законсервировать отдельный метод или стиль приводит к вырождению (пример — салонный академизм XIX века), а радикальный разрыв с идеалами прошлого зачастую приводит к более жесткому насаждению новых идеалов. Ибо история - не череда непохожих эпох (не антагонизм между «классикой» и «упадком»), но непрерывный процесс, иногда, действительно, циклический. Даже по истории литературы можно определить и проанализировать историю человеческой цивилизации. А история литературы - часть истории человечества. Тем и ценна.

Источники

1. Будагова Л.Н. Российское восприятие эпопеи Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» / Л. Н. Будагова // Роль России в распространении знаний о славянстве / РАН. Ин-т славяноведения; Отв. ред. Ю. А. Созина; Редкол.: Л.Н. Будагова, А.В. Липатов, Н.В. Шведова. – М.: Лингвистика, 2019. – 69-80. – (Slavic & Rossica). DOI 10.31168/91922-081-7.3 URL: https://inslav.ru/sites/default/files/rol_rossii_budagova.pdf
2. Гашек Я. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. В 2 т. Т. 1 и 2. М.: Худож. лит., 1963. 506 + 341 с. [источник]
3. Гусев В.Е. Этнографическая проблематика в трудах П.Г. Богатырева. Этнографическое обозрение. – 1993. – № 5. – С. 116–126. URL: https://eo.iea.ras.ru/wp-content/uploads/1993/05/eoarchive_1993_5_116_gusev.pdf
4. Интервью члена жюри премии «Дебют» Андрея Аствацатурова, 2011. URL: https://loco-bird.livejournal.com/350908.html и https://vk.com/wall212108289_19892
5. Лившиц А.Л. «Усыновленный коллективом» Петр Григорьевич Богатырев (1893–1971). URL: https://chast-re4i.livejournal.com/2066.html
6. Маркс К: Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта. М.: АСТ, 2021. – 224 С. ISBN: 978-5-17-137154-8
7. Никольский С.В. История образа Швейка. Новое о Ярославе Гашеке и его герое. М., 1997. URL: https://inslav.ru/publication/nikolskiy-s-v-istoriya-obraza-shveyka-novoe-o-yaroslave-gasheke-i-ego-geroe-m-1997
8. Никольский С.В. По следам прототипа главного героя Гашека. Сенсация, не наделавшая шуму. URL: http://20v-euro-lit.niv.ru/20v-euro-lit/nikolskij-istoriya-shvejka/po-sledam-prototipa.htm
9. Похлебкин В.В. История водки XIV-XX вв.: Центрполиграф; 2005. ISBN 5-9524-1895-3.
10. Скачков М. Современная литература Чехословакии // Вестник иностранной литературы, 1930, N 6, с. 152.
11. Солоух С. «Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». М.: Время, 2015.
12. Стайнберг Л. Другие критерии. Лицом к лицу с искусством XX века. – (Пер. Гаврикова О.). - Ад Маргинем, 2021 г. - 424 с. ISBN: 978-5-91103-571-6.
13. Шимов Я. Австро-Венгерская империя. М.: Эксмо, 2003.
14. Gan, Pavel. Osudy humoristy Jaroslava Haška v říši carů a komisařů i doma v Čechách. Bmo: Atlantis, 2003.
15. Parrot C. Jaroslav Hašek. A Study of Švejk and the Short Stories. Cambridge: Cambridge University Press, 1982.
16. Parrot С. The Bad Bohemian. The extraordinary life of Jaroslav Hašek, author ot The Good Soldier Švejk. London: Abacus, 1983.
17. Pytlik R. Kniha о Svejkovi. Praha, 1983, s. 88.